Статьи \ Это интересно
Homo Ridens – Человек Ржущий
Смех – не хихиканье, хмыканье, усмешка, гыканье, спорадическое взмемекивание, а полноценный, до слез, до сведенной диафрагмы, до икоты, до одышки хохот — удовольствие, на первый взгляд, незатейливое. Как оргазм. И тоже полезен для здоровья. На этом их сходство заканчивается: смех — несравнимо более комплексное и неисповедимое нейрофизиологическое явление, чем сексуальная разрядка.
Смеяться человек умеет, как показывают научные наблюдения, практически с первых недель жизни. В этом нежном возрасте смеется пока еще свободная, не скованная узами социальных условностей лимбическая система – старейшая область человеческого мозга, пронесенная нами сквозь тысячелетия эволюции.
Лимбическая система отвечает за регуляцию работы внутренних органов, памяти, сна, обоняния и кое-чего прочего из той же самой потертой книги выживания. Это сложная многочастная конструкция, в которой, судя по всему, за производство смеха отвечают две подсистемы: миндалевидные тела и гиппокамп. Первые представляют собой своего рода «секретариат», где нам выдают разнарядки на чувства удовлетворения и страха, а также регулируют выбор потенциальных половых партнеров. Второй же «заведует» в основном долгосрочной памятью.
Доктор Фрейд полагал, что хохот есть выражение облегчения после миновавшей опасности, что наш «лимбический» неконтролируемый смех в переводе на слова означает: «Пронесло! Хорошо-то как!»
Без чрезмерной натяжки эта гипотеза приложима и к ситуациям, когда нам вроде бы ничто физически не угрожает. Но вот мы сталкиваемся с чем-то странным, незнакомым, непонятным, противоречивым. Это и вызывает фейерверк разнообразных страхов – от социальных (я не понимаю, что происходит, я выгляжу глупо, я теряю лицо) до самых примитивных (возможно, мне угрожают, а я не знаю, как должен ответить и куда побежать, если начнут бить).
И вдруг – вспышка! – расходящиеся смыслы сплелись воедино и образовали постижимый узор, похожий на что-то уже знакомое, возникла аналогия, синапсы сцепились в нужном порядке, и стало понятно, что никто никого ни идиотом выставлять, ни тем более по лицу бить не будет. О радость и облегчение! Тело размякает, мышцы расслабляются, жизнь продолжается, а человек при этом непроизвольно и прерывисто выдыхает воздух через сомкнутые связки, диафрагма толчками сбрасывает готовность к бою – мы слышим смех.
А вот за лихорадочное это сцепление нужных синапсов, за распознавание новой информации и ее сопоставление с уже хранящимися в памяти сведениями, за нейтрализацию противоречия, заложенного в каждой шутке, отвечает уже лобная доля (по некоторым данным — левая ее часть). Это современный, вооруженный до зубов социальными ограничениями, культурными контекстами, «исторической памятью» и связной речью отдел головного мозга.
Гелотология, смеховые эпидемии и смеховое здоровье
Почти век всей этой хитрой электромеханикой занимается наука гелотология (от греч. γέλος – смех). В ее копилке – уйма разнообразнейших фактов и даже несколько вполне похожих на правду теорий. Например, в утверждение Аристотеля о том, что человек – единственное животное, которое смеется, внесена существенная поправка: человек – единственное животное, которое шутит.
А смеяться умеют, оказывается, и собаки, и крысы, не говоря уже о приматах. И даже в этих случаях смех является не только маркером расслабления животного в виду минувшей опасности, но и коммуникативным сигналом – как и у людей. Визави смеется – значит, не угрожает, можно ладить дальше. Ну и, кроме того, любой «лимбически» хохочущий субъект, на какой бы ступени эволюции он ни находился, в это время ничего другого делать (в том числе, кстати, переживать оргазм) не может – таков эффект всеобъемлющего расслабления от смеха.
Известно и то, что смех еще более культурно обусловлен, чем секс. Иными словами, демонстрировать в общественном месте ножки и декольте теперь уже можно, а вот рыдать от хохота – не очень. Все потому, что секс мы уже худо-бедно «цивилизовали» и эстетику вокруг него нагородили. А гогочущий индивидуум как был, так и остается «дикарем», «невоспитанным придурком» и «нарушителем общественного спокойствия», хотя смех и не бывает внебрачным, передающимся половым путем, порнографическим, извращенным или растлевающим малолетних.
Вот заразным – вернее, заразительным – бывает сплошь и рядом, и каждый из нас хоть раз в жизни начинал смеяться, даже просто восстановив в памяти звуки чужого заливистого смеха. Более того, истории известны смеховые пандемии!
Случай, произошедший в танзанийском местечке Кашаша в 1962 году, в одночасье стал хрестоматийным примером массового психического расстройства: из-за какой-то шутки, произнесенной в местной школе, всю деревню скрутило от хохота на... шесть (а некоторые уверяют, что аж на восемнадцать!) месяцев. Безусловно, многих пришлось госпитализировать. О летальных исходах, правда, информация до наших краев не дошла.
Между тем смех, действительно, производит на человеческое тело эффект, сходный по качеству со сложным массажем, причем глубокому расслаблению и растяжению подвергаются внутренние связки, фасции, да и сами органы, стимулируется перистальтика, улучшается кровоснабжение головного мозга. Эти и многие иные удивительные вещи происходят с человеком, позволяющим себе – или намеренно провоцирующим в себе самом — настоящий, ничем не сдерживаемый хохот.
Саша Харшоу
healthnews.ru
